Тата

Понимая, что мне не хватит сил говорить от себя, ночью накануне дня похорон я написал этот текст.

Когда к сегодняшнему дню я отбирал фотографии, я обнаружил, что дело это непростое. И не потому, что мало хороших кадров. Но хотелось найти портреты, а в большинстве попадались групповые фото. Их намного больше — тех, где она не одна: с родными, друзьями. Потому что ее главной ценностью были люди — те, кто сейчас здесь, те, кто уже ушел, кто жив, но не в силах прийти. С Олей они дружили около 70 лет. С Лизой — 60. С коллегами, с детьми родительских друзей, потом с моими друзьями — со всеми это были отношения на десятилетия.

Я что-то знаю про родителей Таты — Самуила Ионыча и Елену Борисовну, а также про ее няню Нюшу, которая прожила бок о бок с ней всю жизнь. Я понимаю, что она была родом из большой любви и правильной жизни, где в доме было много книг, где ходили в филармонию, а вокруг были умные и настоящие люди. Где семья собиралась за столом и где родители любили всегда — полностью и безусловно. Всю жизнь Тата стремилась продлить этот правильно устроенный еще родителями мир.

На большинстве фотографий она улыбается и смеётся. Но у этих улыбок и смеха была очень большая, непомерная цена: физическая боль, сопровождавшая с детства и всю жизнь, отсутствие своей семьи. Но никогда никаких жалоб, всегда готовность помочь другим, а себе оставить чуть-чуть. И очень большая любовь к жизни, в которой есть дом. Куда всегда приходят родные люди. А в холодильнике стоит открытая банка маринованных огурцов с вкусным рассолом.

Я родился, когда ей было 40 лет. Как люди разных поколений, мы не всегда совпадали в эстетике: фильмах, книжках, музыке — в последней особенно. Но она меня научила тому, что зовётся этикой: что небо сверху, а земля снизу, что главная ценность — люди и отношения с ними, что деньги не главное, что работать надо всегда. И даже что материться можно, если умеешь делать это красиво. И что немногое сравнится с разговором за кофе и сигаретой на кухне с всегда розовыми стенами, на которых висит много тарелок. И что бы ни случилось и как бы тяжело ни было — надо взять себя в руки, встать и идти дальше. И улыбаться, и радоваться, что идешь. Даже если у тебя немного подхрамывающая походка маленькой стальной женщины.

Меня она любила всегда — со дня, когда вместе с родителями принесла из роддома. Любила всегда, любого, черт знает что натворившего, куда-то уехавшего или неделю не позвонившего. Любила полностью и безусловно. Может, это главное и самое большое, что от нее я узнал про жизнь: любить детей можно только так.

Мне повезло: у меня было две мамы. Теперь осталась одна. Чувствовать себя наполовину сиротой, без Таты, очень страшно.