В фильме нет никаких объяснений, почему мальчик убил одноклассницу, и вся третья серия разговора с психологом ответы не дает. Казус, случай. Может ли он повториться? Да, когда угодно и где угодно. Как в истории с шутингом — от этого никто не застрахован, и любой человек в любой момент может стать его жертвой, и никакие турникеты с охранниками не помогут. Такое может случиться с каждым, от этого никто не застрахован и это дамоклов меч любого родителя. С которым каждый родитель живет — от выхода из роддома с голубым или розовым свертком и до последнего вздоха.

О чем думал Рэй Болджер в последние годы, понимая, что он последний в этой легенде?

Когда дошли до «В тот же вечер окрыленного Карла Поджидала у дома урла», литераторша начала орать, а после слов «Все на нуль одним махом — теперь он монах, Он махнул на все и всех послал на х...» в визге уже себя не помнила и бегала за мной между партами с требованием прекратить. Не догнала, поэтому классу посчастливилось дослушать сагу о Карле на бегу до самых «И мы выпьем с тобою За тех, кто прибит на кресте». После чего поэтический эксперимент в 10-а классе почему-то не продолжился и мы вернулись к заполнению конспектов.

В коллективе всегда появляются другие, непохожие, кто не соответствует. А если их много (то есть такой опыт есть почти у всех), то эти все находились в одной из трех ролей: кто травил, кого травили, и тех, кто помогал первым или просто стоял рядом и молчал. Все три роли разрушительны — каждая по-своему.

Сегодня мне бы хотелось весьма «еретически» обозначить одну из самых священных проблем образования. Мы привыкли говорить о приоритете фигуры ребенка в образовательном процессе, акценте на специфику его восприятия во всех педагогических действиях, важности игры как доминирующем типе деятельности в детском возрасте (спасибо Хёйзинге — о нем речь впереди, и Эрику Берну) — все это мы слышали не раз и оно стало привычно-аксиоматичным для любого работника в системе образования. Но если вдуматься, это типичный миф — в том значении, которое было обозначено выше: это не обсуждается, не оспаривается, не анализируется. Мы во всех своих действиях исповедуем абсолютный культ детства, считаем его педагогически однозначно продуктивным. Но у любой религии есть расцвет и закат — и сегодня я хочу подумать, куда нас приведет эта позиция в не самой далекой перспективе.

Попалась на просторах инета ссылка на фильм Джеймса и Джойс Робертсон «Джон» 1969 года. Полное название фильма — «Young Children in Brief Separation: John, 17 months, Nine Days in a Residential Nursery» (Маленькие дети в краткосрочной разлуке: Джон, 17 месяцев, 9 дней в детском доме). Это один из 5 фильмов, переведены ли остальные 4 на русский язык — не знаю. С cылка на серию фильмов.

Пересказывать содержимое постов я тут не буду, думаю, что целый ряд людей с большим интересом проведет за их чтением немало времени. На сегодня автором уже поднято немалое количество интереснейших тем — кубик Рубика, пионерский галстук, фильм «Гостья из будущего», В. Цой, Чернобыль, пионерлагеря, пепси-кола, дискотеки, Катя Лычева и Саманта Смит, школьная форма, эмиграция и другие. Говорить о том, что чего-то нет или что надо было поднимать совсем другие темы, думаю, некорректно — у каждого был бы свой круг воспоминаний, а что-то осталось бы малозначимым. Другое дело, что все перечисленные понятия волею судьбы стали для родившихся в 70-е годы своего рода культурными артефактами — закрепленными чуть ли не на подсознательном уровне застывшими моделями.

Стоять на карнизе окна с решимостью прыгнуть вниз из-за бессмысленности жизни; мчаться ночью на мотоцикле без фары на скорости 110 км/ч (какие, к черту, шлемы?); пить водку тогда, когда от одного вида этой сивухи уже тошнит, но ведь иначе пацаны уважать перестанут; дать в морду какому-то парню, который не так на НЕЕ посмотрел; быть готовым подарить ЕЙ целый мир, но не иметь рубля на гвоздику... Через это пройти пусть не НАДО, но СТОИТ.

О Наталье Державиной, более 40 лет озвучивавшей несравненного Хрюшу в передаче «Спокойной ночи, малыши!»